С вами Антон Поздняков. Так сложилось, что с начала года я успел несколько раз поучаствовать в не самых приятных публичных дискуссиях. Хотел бы называть их спорами, но если смотреть правде в глаза, к ним гораздо лучше подходит характеристика «срач».
В этой рассылке я постараюсь проанализировать, зачем я подобной фигней занимаюсь. Честнее всего будет сказать, что ввязывание в споры, даже если я в нем полностью прав (а как же иначе) это, в первую очередь, потакание своим низменным потребностям. Однако мне приятно верить, что мои перепалки все же имеют и полезные побочные эффекты.
Во-первых, на реактивной тяге пониже спины я не только написал полезную статью о том, как работает научный метод, но и заявил серию статей о частых заблуждениях и ошибках мышления. Прямая польза, не так ли?
Во-вторых, хоть я и не надеюсь переубедить своего оппонента, мне приятно верить, что мои аргументы могут заставить задуматься того, кто будет их читать со стороны — и, тем самым, приостановить потенциальное распространение дезинформации или других ошибочных суждений.
В-третьих, ошибочные суждения нередко могут нести полезную функцию. Например, глупости (вроде утверждений, что Земля плоская, или отрицание теории эволюции), могут заставлять людей лучше изучать предмет дискуссии. Подобные ситуации помогают разжевать вопрос для самого себя и, в идеале, понять его настолько, чтобы объяснить даже ребенку. Так информация лучше структурируется в голове и приходит более глубокое понимание темы.
А как вы оправдываете свои деструктивные наклонности?
Полное удаление информации — миф
В процессе подготовки одного из выпусков Теории Большой Бороды я разбирался, что такое информация, и что мы на самом деле о ней знаем — и задумался, насколько же топорны и нелепы законы вроде GDPR и прочих «прав на забвение».
Не поймите меня неправильно, они преследуют правильную цель. Приватность это важный аспект жизни, пусть и уже почти утраченный. Но то, как небрежно чиновники манипулируют понятием «информация», вызывает у меня много вопросов. В особенности меня удивляют абсолютные формулировки вроде «удалить всю информацию о пользователе» — может, они и не будут закреплены в абсолютной форме на бумаге, но политики постоянно используют их в дискурсе и активно пользуются этими понятиями для продвижения тех или иных решений.
Если разобраться, то вряд ли вообще какой-либо сервис может по-настоящему удалить всю информацию о пользователи. С тем, сколько различных следов мы оставляем в сети, ни о каком «полном удалении» не может быть и речи; косвенные признаки всегда остаются.
Самое забавное, что мы пока даже можем о них не подозревать. В этом плане мне нравится аналогия с детективами: каким бы идеальным не было преступление и как бы умело преступник не заметал следы, всегда останутся мелочи, за которые можно зацепиться и распутать клубок событий. Как и в различных рассказах и повестях, как бы сильно садовник не хотел остаться незамеченным и нераскрытым, он всегда оставит на месте преступления кусочек травы на ковре, след грязного ботинка на полу или запах одеколона (которым пользуется только он).
Медиапространство в этом плане ничем не отличается. Мы оставляем огромное количество различных следов своего пребывания в интернете, и даже если за нами не гонятся Пуаро с Коломбо, информацию о нас будут майнить очень активно. Ведь она приносит огромные деньги. Самое интересное, что мы никак не застрахованы от косвенных признаков. Представьте, что вы не хотите выдавать свое присутствие в квартире: даже если вы закроете дверь и выключите свет, чтобы вашу активность не было видно из окон, вас все равно можно будет вычислить с помощью тепловизора. Если вы защититесь от этого специальным стеклом, можно поставить специальные датчики давления на потолок квартиры снизу, и тут вас уже выдаст гравитация (а ее выключить очень сложно).
А сколько еще подобных косвенных признаков существует, в том числе тех, о которых мы пока не подозреваем?
Так что полное удаление информации о себе это, к сожалению, миф, который имеет очень мало общего с реальным миром. Правительствам нужно значительно аккуратнее относиться к своим формулировкам и гораздо глубже разбираться в природе того, с чем они пытаются работать.